logo

портфолио >>> художества   

Портфолио. ХУДОЖЕСТВА

ОЛЕГ: Художественное & дизайнерское
Забавно иногда кота назад прогуливать… Вспоминать!

 

Раскопай своих подвалов
И шкафов перетряси…

АБС «Понедельник начинается в субботу»

 

Здесь художества из давным-давно прошедшего, немногие.
А всякого-разного было… слов не сыскать!

Из нежного возраста

Сперва было детство.
И в этом подмосковном детстве – изостудия для младшеклассников, кисточки-карандашики, акварельная бумага, коробки с красками. Первые простенькие натюрморты, гипсовые головы, etc.
Не проникся, прискучило.
Сбежал быстрее лани.

Зато в школе уже с 5 класса погрузился в неформат, даром что за первыми партами сиживал. Таясь от учителок, по моим промокашкам и тетрадкиным листочкам весело ползли чернильные танчики, пикировали бипланы и трипланы, витали в облаках звездолеты воителей с Лягушачьей звезды.

Недорисованное аукнулось в будущем.
Когда надел шинель и погоны.

Рисовальщик спецназначения

В славной Советской армии, сразу после учебки с боевыми бронеходами, сложилось так, что главными для меня стали плакатные пёрышки, и кисти, и тушь с гуашью, и карандаши с авторучками.

Как же на древнеримском? Вот: «Плох солдат, который идет за полководцем со стоном». К чертям скромность – я хорошим солдатом был, из-под руки моей птицами вылетали стенды, плакаты, боевые листки, стенгазеты и прочая агитация без конца-края. С перерывами на дембельские альбомы и блокноты (!). С блокнотами оригинальничал – к ДМБ-поэзам и аляпистой цифре 730 (ага, 730 дней в сапогах) комплектом шли сюжеты с американскими небоскребами и полицейскими мобилями с NYPD на борту… Ну а отрывался я на агрессивном американском империализме, в этом жанре шикарно выходил восседающий на нейтронных бомбах гербовый орел с хищно-янтарным зраком. Да-да, отрада замполитов, угроза всему прогрессивному человечеству!

Приплюсовалась и натуральная живопись – гуашью, под толстенным слоем лака… на деревянных крышках от письменных столов! Там средь океанских волн гибли парусники, в садах Эдема резвились волоокие олени с золочёными рогами, кентавры швыряли в пропасть нагих девиц. Песня! Кораблики для украшения казармы, олешки и кентавры – для понятно чьих квартир.

Удивит ли дальнейшее?!

Несиреневый туман

Вернулся из армии под занавес 1984-го, прямиком в постандроповско-черненковский ватный сумрак.
Завис, задумался – но так и не различил в тумане уже начертанное «Мене, мене, текел, упарсин».

Походил с ленцой в изостудию при ДК Горбунова, который позже обернется феерической «Горбушкой», рок-музыкальной Меккой позднего СССР.

И подался в художественное училище. Чтобы через пару лет выйти художником-оформителем. Или витражистом. Или дизайнером интерьеров. Не суть, главное – чтоб нечто художественное. Чтобы в вольное плавание и чтобы на казенную службу к 9:00 не спешить, язык на плечо вывесив.

Такая вот мечта о свободе.

Не скрою, еще и другая мечта была. О фантастике. В которую нырнул еще младшим школьником, да так и не вынырнул. Крылья детства-юности за спиной влёгкую не сбросишь, и мечтал я о новых книгах, о тусовках с такими же фэнами… Мечтал, надеялся отдавать этому все минуты на часах!

Не, ну а что?! Мир художеств и мир фантастики – разве не близнецы-братья?!

Выбор был сделан.
Жребий брошен.
Что же до Рубикона…
Вавилон социализма пересек свой Рубикон под флагом Перестройки. И на том берегу всё, что было навсегда, рухнуло в одночасье – свинцовым дирижаблем.

Сальвадор Константинович Дали-Васильев

«Художку» окончил летом 88-го. Там «подавались ему обычные в трактирах блюда, как то: кислые щи, мозги с горошком, огурец соленый... и вечный слоеный сладкий пирожок». Короче, никаких чудес! Впрочем, и никакого насилья с материалами съездов и историей КПСС, преподы этим не мучили. Тогдашнее наше всё – скучноватая учебная графика с акварелью, черчение, гипсы́, пленэры, народные промыслы с хохломой во главе (нас во всю эту народность – через не хочу, до полного отвращения!). Плюс производственная практика vulgaris, без затей: настенные росписи, витражи для кафешек-ресторанчиков.

Зато как сладка, как увлекательна была тогдашняя наша фронда с полудетским трёпом за жизнь, Искусство и любую альтернативность! В коридорах alma mater мы резко забывали про соцреализм, там богами и героями были Сальвадор Дали, Константин Васильев… ну и Глазунов тоже.

...В легендарном «букинисте», что в Камергерском переулке близ нынешней Тверской, я в 85-м наткнулся на неимоверный, с золотым обрезом фолиант – альбом живописи Дали из сказочной Италии. Цена в 380 целковых не позволила мне его себе позволить. И вот теперь, в «художке», мы всем курсом вздыхали над мутными фотками его мягких часов, «Сна, навеянного полетом пчелы» и «Христа святого Иоанна Креста». Вдохновляло!

Ну и неучебное... случалось. Были росписи с орнаментами-узорчиками у домохозяек, возжаждавших красоты. Были стенды и украшательство для ЖЭКа на задворках Таганки. Были хэндмэйд-открытки для Старого Арбата. Вплоть до подённых иллюстраций-почеркушек в строительную газету и кое-чего помасштабней для самиздата. Ой как много всякого было... куда ж без подработок в художке-то?!

Ред, худред, далее везде

А потом – суп с котом, как говаривала моя мудрая бабушка.

Перескочим сразу в 90-е.
Кем-то проклинаемые.
Но я назову это временем сбычи мечт.
Временем, когда для меня фантастика победила всё и вся.
Тогда и карты легли, и звёзды сошлись.
И я весной 1991-го сошелся – с издательством «Мастер», оно же «Аргус».

Да, никакое это не начало начал. Но если не тревожить нутро кухни советских СМИ и книгоиздания, если быть проще… Вот по-простому: в конце 80-х репрессивные зубы Системы расшатались, цензуре с охранительством пришел полный аллес капут.

Натуральная революция!

Многосоттысячная армия возлюбивших фантастику – ликовала, от Москвы-Ленинграда и до Прибалтики!
Печатались Стругацкие, Азимов, Толкин, Гаррисон, Хайнлайн, Желязны.
Вообще всё, что прежде держали и не пущали.
Всё, ради чего телята бодались с дубом.
Девятый вал книжных тиражей!

Хотя по чесноку ежели...
Да, вал этот массу мути принес. «Свет городу и миру» – не про него.
Попёрла незатейливая макулатура, на презренном металле замешенная.
Зато и драгоценностей множество!
В предрассветной полутьме – синяя нота хрустального звона…

И тут мне еще мечта явилась. МЕЧТА, пусть и недотягивавшая до страсти Мартина Лютера. Мечта издавать талантливую литературу. Фантастику. Достойную и по текстам, и по оформлению, не макулатурную. Где слово значит чуть больше, чем слово. Вот, всего-то ничего!

Но подробности, как я с «Мастером»/«Аргусом» начинал и как их впечатлял, как возглавил редакцию «Хронос», как книги с авторами и переводчиками готовил, – читайте на странице Редактура. Там и о редакторстве, и о расчудесном звере тянитолкае, не выжившем среди березок средней полосы.

Потому что здесь о художественном.

Ну, книги – они же не только пишутся и переводятся.
Книги еще придумываются, строятся, создаются.
Издателями и редакторами.
И художественными редакторами.

Была мне судьба, и было счастье стать как издателем, так и редактором. Ну и еще – вишенкой на торте! – художественным редактором…

Из волн Леты

Многое из этого разножанрового многоцветья затерялось-рассеялось, сгинуло в странных конторах и в итоге булькнуло в реку забвения.

Но иногда…
…безумно редко…
…волны Леты возвращают что-то из потерь.

Спасибо за это Елене, моей жене!
Именно она груду давних рисунков, чертежей, эскизов смогла воплотить в осязаемые, пусть и виртуальные файлы. Воплотить с бесконечным терпением и в отменном качестве!

А на сайт я всё выложил не для умиления.

Это лишь попытка остановить, задержать.

Задержать мгновения – которые, как пепел с ладони, уносят леденящие ветры Времени.

Дизайн обложки для книги В. Белянина «Введение в психолингвистику», 1999 год

С этим проектом забавная история приключилась. После того как к 1998-м из-за дивных особенностей менеджмента сошло на нет издательство «Аргус» (где я 8 лет издавал фантастику), пришлось в самый разгар кризиса искать место приложения своих творческих способностей ;-)) Ничего связанного с моими любимыми Science Fiction & Fantasy не нашлось, и устроился я литредактором в некое издательство, занимавшееся выпуском разнообразной учебной и околоучебной литературы. Заведение это приткнулось в тихом московском переулочке между «Кропоткинской» и Арбатом. Для начала подготовил к печати сборник эссе Марселя Пруста, а затем дело дошло и до психолингвистики.

Проблема была в том, что управляла издательством этакая постбальзаковского возраста дама с псевдоинтеллигентскими повадками – плавные помования пухлыми ручками, елейный голосок, подчеркнутая вежливость и тысячепроцентная уверенность в том, что ее персона несет окружающим истину в последней инстанции. И все бы ничего, вот только от неискренности и фальши этой самой управительницы лично у меня скулы сводило с десяти метров. Ну и я ей с первого взгляда не понравился – длинными волосами, джинсами, любовью к фантастике и отсутствием должного чинопочитания. Да, была эта дама там не просто так, а, если не ошибаюсь, мамой владельца издательства – и потому определяла всё, включая художественное оформление книг.

А для меня как литературного редактора вторым проектом стало это самое учебное пособие по психолингвистике. С автором, Валерием Беляниным, все сложилось наилучшим образом. Очень приятный оказался дядечка, редакторские вопросы мы с ним решали по телефону вполне конструктивно, книга двигалась к концу – и тут черт меня дернул…

В общем, черт дернул лошадь заговорить. Я как-то психолингвистикой проникся, книжка мне понравилась, и решил я внести лепту – разработал собственный вариант оформления обложки, сочетавший сложный рисунок тушью и шрифтовую композицию. Вспомнил о своем художественном образовании и о том, что в «Аргусе» руководил всем художественным оформлением серии фантастики, а многое и сам делал. Ну и представил редсовету во главе с этой дамой свой детальный эскиз. Что тут было… В общем, уставились на меня, как на внезапно заговорившую лошадь. Ну или на заговорившего клопа. Эмоции совершенно прозрачно читались на лицах всего потрясенного ареопага – мол, кто я и куда лезу?! Короче, со мной даже обсуждать ничего не стали – хотя я брался создать обложку собственноручно, в сжатые сроки и за какие-то достаточно смешные деньги. Ну а через недолгое время меня и вообще попросили из издательства – под предлогом внезапного сокращения штата.

А книжку издали, естественно, в собственном оформлении. Полюбуйтесь: мой дизайн этой обложки слева, «дизайн» издательства – справа. Что-то не ясно? Ну а если покажется, что я слишком зол, еще раз внимательно посмотрите на две обложки – и перечитайте всю историю!

art-1

Мой дизайн обложки –
с любовью к теме
и процессу.
По строгим канонам
в первой строке
заголовка
«Введение в»
предлога «в»
не должно быть справа,
его надо поставить
перед словом
«психолингвистику»,
но я красоту предпочел
правде

art-2

А вот какой эта книга
вышла. Наверное,
на радость автору
и книгопродАвцам.
В общем,
почувствуйте
разницу!
Особенно веселит
эта «греческая»
буква внизу
(правильное ее
начертание –
на моей обложке
в правом верхнем углу)






Альтернативная обложка фэнзина «Бойцовый Кот», 1991 год

art-3

Далекий 1990-й… В Советском Союзе тогда наконец-то разрешили издавать почти всё, и для многотысячной армии любителей фантастики это стало чем-то вроде революции. А я, как фэн, влюбленный в эту литературу аж с 4-го класса, захотел от жизни всего-то ничего – издавать умную, талантливую и красиво оформленную фантастику. Причем много фантастики – и самой разной. Мечта, в общем-то, осуществилась – в 1990 году начало работу издательство «Аргус», в котором я до кризисного 1998-го издавал Библиотеку фантастики «Хронос» (так же называлась редакция, которой я руководил). Но первые книжки моей серии вышли чуть позже, в 1993-м, а в том самом 1990-м, когда работа над книгами только начиналась, я познакомился с еще одним московским фэном-мечтателем – Всеволодом Мартыненко. Он тогда активно общался в фэнской тусовке, сам начинал писать рассказы и критику, но меня он заинтересовал другим – Сева рисовал. Естественно, рисовал фантастику – а что же еще?! Мне до воплощения мечты о красиво издаваемых книгах недоставало только одного – художника, а ему хотелось оформлять большие и серьезные книги. На этой почве мы и сошлись.

Правда, имелась у Севы еще одна мечта: его личный самиздатовский журнал по фантастике – фэнзин. Был он большой спец в истории войн, оружия и военной техники, и всё это объединилось с фантастикой в идее фэнзина «Бойцовый Кот» (по персонажу повести «Парень из преисподней» Стругацких). Собственно, к этому времени первый номер ежегодника – за 1989-й – уже вышел. Это были 30 ксерокопированных страниц формата А5 с распечатанными на принтере текстами и разнообразными иллюстрациями. Тем не менее получилось ИНТЕРЕСНО – фэны читали журнал запоем, а общий тираж составил вполне приличные для самиздата 180 штук. Причем один экземпляр умудрился попасть в Сан-Марино и оттуда в музей фантастики в Швейцарии, а еще один всплыл в США.

art-4

Мой вариант
одного из значков
для «Бойцового Кота» –
с такими должны были
щеголять читатели
фэнзина

Я загорелся этой идеей и как начинающий книгоиздатель предложил помочь в тиражировании следующего номера – и вообще хотел всеми силами поучаствовать. Директор и владелец «Аргуса» после моей трехчасовой агитации пообещал оплатить печать всего тиража в типографии – и будущее этого проекта виделось восхитительным. Увы, реальность надежд не оправдала. Разговоры и переговоры вокруг «Бойцового Кота» шли долго, Сева неспешно писал и собирал материалы для нового журнала – и в 1991-м в деньгах нам элементарно отказали. Ну то есть хозяин денег пообещал – но передумал. Случается и такое. На память об этих временах осталась только фраза из вышедшего позднее и без моего участия журнала: «Можно надеяться, что отныне злоключения нашего альманаха прекратились, так как «Бойцовый Кот – 90» нашел надежного и обязательного делового партнера в лице издательского центра «Хронос».

Увы, деньги в «Аргусе» и «Хроносе» от меня точно не зависели…

А жаль. Я планировал, что журнал перейдет на полноценный формат А4 и качественную типографскую печать, вырастет в объеме до 40–50 страниц, а тираж составит 300–500, а то и всю 1000 экземпляров! Мы долго обо всем этом спорили, и я разработал новый вариант обложки «Бойцового Кота '90» – в новом формате, с моими дизайном, рисунком и эмблемой. Могу сказать, что подготовленный на таком уровне журнал точно бы нашел своего читателя, тем более что отдел сбыта издательства был готов взяться за его распространение.

Альманах за 1990 год Сева все-таки издал – без нас и очень небольшим ксерокопированным тиражом. Это оказался последний номер – «Бойцовый Кот» испустил дух, хотя потом иногда и возникали слухи о его реанимации. Лично мне его по-человечески жаль. Перспективная была зверушка!

А моя обложка «Бойцового Кота» – перед вами. И смотрится вполне на уровне даже сейчас, спустя более 20 лет…

Иллюстрации к самиздатовским «Хроникам Амбера» фантаста Роджера Желязны, 1989 год

Во второй половине 1980-х, с ослаблением госконтроля за копировальной аппаратурой, на книжных толкучках Москвы и Питера возник огромный спрос на самиздат зарубежных бестселлеров – точнее, на ксерокопии самопальных переводов детективов и фантастики. И главным объектом вожделения оказалась именно фантастика – изголодавшиеся по «запрещенной» литературе фэны скупали всё, и оказавшиеся «у ксероксов» люди делали на этом хороший бизнес. Многочисленные энтузиасты переводили весь спектр западной фантастики – от Дугласа Адамса до Роберта Шекли и от Фрэнка Герберта до Урсулы Ле Гуин. Переводы распечатывали на пишмашинках на листах А4, затем это ксерилось с уменьшением по две страницы на А4 с двух сторон, из них складывались брошюры страниц по 40, а из брошюр – самая натуральная книга страниц под 300–400. Оставалось только переплести, и я встречал у особо крутых фэнов библиотеки по 200–500 и даже более шикарных самиздатовских томов. Ах да, для книги нужен титульный лист с красивой фантастической картинкой… Но и титулы умельцами делались – обычно в меру скромных художественных талантов.

art-5

Самым популярным в самиздате был американский фантаст Роджер Желязны, а главным хитом – его многотомное фэнтези «Хроники Амбера». Сериал насчитывает 10 книг (начиная со знаменитейших «Девяти принцев Амбера»), но к 1989-му было написано и переведено советскими фэнами только восемь. Фантастикой я зачитывался с детства, был вполне в теме, и так как корявость оформления моего любимого Желязны уже достала, то я недолго думая пообщался с одним из таких «ксероксных книгоиздателей». Договорились, что я нарисую для каждой из восьми книг по две картинки размером в страницу, серийные титульные листы плюс специальную эмблему для всего сериала. Рисовал я тушью на ватмане, вдохновенно, высунув язык от старания… Скоро были готовы все 16 картинок, восемь титулов и эмблема для такого собрания сочинений – «Лучшее из Роджера Желязны». Увы, в школе я учил немецкий язык, и эмблема получилась с ошибочкой в английском: «Best from Roger Zelazny» (надо было «Best of...»). Никаких компьютерных шрифтов тогда не было, и шрифтовую композицию на эмблеме я делал вручную – оцените! А сюжеты иллюстраций не то чтобы соответствовали конкретным эпизодам из бессмертного желязновского шедевра, но – передавали его дух. Мне кажется, получилось… К сожалению, ни оригиналы, ни ксерокопии титульных листов до сего дня не сохранились, а вот эмблема спустя пару лет даже пошла через народ на какое-то ужасное, но типографское издание Желязны.

art-6

art-7

art-8

art-9

art-10

art-11

art-12

art-13

art-14

art-15

art-16

art-17

art-18

art-19

art-20

art-21

Графика и шрифтовой дизайн, 1988–1991 годы

Логотип для четырехтомника Роджера Желязны. Когда в 1991-м я дорвался до реального издания фантастики, это был ни с чем не сравнимый восторг. Мечты сбывались – наконец-то появится серия настоящих книг, состав и содержание которой буду определять фактически только я сам! Ну а главным проектом в Серии фантастики «Хронос» должен был стать четырехтомник гениального американца Роджера Желязны. Все первые книги «Хроноса» оформлял «штатный» иллюстратор серии Мартыненко – но шрифтовое оформление Желязны требовало более серьезного подхода, а Сева не проникся. Ничего подходящего в тогдашнем ассортименте не обнаружилось, так что предстояло сваять шрифт и логотип самому. Не совсем, правда, с нуля – классный шрифт отыскался на старом американском покетбуке какого-то из романов Берроуза. Разумеется, в латинице. Требовалось «всего-навсего» перевести его в кириллицу – сконструировав часть букв самому. Я заранее офигел, но величие задачи вдохновляло. Каждую букву строил в огромном размере на А4, потом всё сводилось по моим расчетам на компьютере. Ушло на это две недели, причем упорно не давалась кириллическая «д» – и для единого стиля пришлось оставить «d» латинскую.

art-22

art-23

art-24

Логотип серии и шрифты для первой настоящей книги. В 1990-м вместе с двумя-тремя примкнувшими я набрел на некую странноватую контору, занимавшуюся чем-то компьютерным. А затем сумел вдохновить ее хозяев на издание западной фантастики. Планировалась впечатляющая серия «Библиотека фантастики XX века», и первой книжкой должен был стать сборник «Берег динозавров» (заглавный роман Кита Лаумера – моя любимая вещь о путешествиях во времени, феерический роман Ли Брэкетт «Меч Рианона», а на закуску – черная антиутопия, рассказ Харлана Эллисона «Мальчик и его собака»). Внутренние иллюстрации и картинку на переплет сваял Сева Мартыненко, но со шрифтами у него явно не заладилось, и всю эту часть оформиловки – эмблему серии и шрифты для титульного листа и переплета – я взял на себя. Рисовал всё на почти А3-формате тушью, а чтобы положить внутри букв сложную заливку, за неимением компьютерных технологий тюкал перышком. Ох, как вспомню… Причем старания с заливкой пропали зря – типография испортила всё что смогла, и вместо изысканного градиента получились кляксы. С печатью книги вообще дивная история вышла – когда к концу 1990-го макет был готов, контора угодила в какую-то передрягу и вынуждена была избавляться от всего имущества. Макет перешел в собственность другой компании, та его продала еще куда-то... В конце концов я о нем уже и вспоминать перестал, но в 1995 году макет всплыл – почему-то в Уфе – в каком-то рекламном агентстве, которое и напечатало книжку. Узнал я об этом совершенно случайно, с трудом раздобыл в 1999-м несколько экземпляров – и долго со смущением разглядывал этот привет из прошлого. Увы, через десятилетие и разнобой шрифтов стал очевиден, и вообще книжка выглядела слегка по-детски – издательские технологии шагнули вперед. Но сентиментальность перевешивала – как-никак первая настоящая книга, которую задумал и воплотил именно я. Чертовски приятное ощущение!!!

art-25

art-26

art-27

art-28

Оформление к самиздату. В конце горбачёвских 1980-х государство в лице Конторы Глубокого Бурения наконец-то ослабило жесткий контроль за множительной техникой, и в Москве пышным цветом расцвел ксероксный самиздат фантастики. Конечно, счастливцы при ксероксах тиражировали всё, что приносило деньги, в том числе и самопальные переводы детективов, но истинной королевой этого рынка стала фантастика.
К 1991 году на ксероксах было размножено несколько сотен фантастических романов, повестей и сборников, и десятка полтора-два из них оформил я. То есть была как данность некая довольно убогая серийная рамка-заготовка для титульного листа, и в нее привлеченные умельцы вписывали свой рисунок и шрифтовую композицию. Именно так я оформил роман Берроуза «Дочь тысячи джеддаков» (в оригинале – «Принцесса Марса», первый роман из его знаменитой марсианской серии). А рядом – мой вариант новой эмблемы для титула (взамен той, что в правом нижнем углу рамки) и портрет главного героя для такой же самиздатовской обложки «Долины проклятий» Роджера Желязны.

Иллюстрации к ужастику Роберта Говарда. Конец 1980-х – славные позднегорбачевские времена, когда перестраивались даже замшелые, насквозь советские периодические издания. Именно тогда, в 1989-м, я умудрился пробить в московской еженедельной многотиражке «Знамя строителя» публикацию рассказа Роберта Говарда «Голуби ада». Охренеть! Как удалось потрясающий рассказище американского мастера мистики и ужасов напечатать в строительной газетке – не понимаю до сих пор. Но ведь удалось же! Причем рассказ печатался целый месяц, в четырех номерах с продолжением, и на редакцию обрушился шквал писем московских строителей – народ желал Говарда еще и еще. Ну а я в каждый номер рисовал тушью и пером иллюстрацию – в полном соответствии с мрачной атмосферой весьма нестандартного повествования о вампире и его жертвах. На мой взгляд, вполне готично получилось!

art-29

art-30

art-31

art-32

art-33

Историческая почеркушка для белорусов. Впрочем, адскими птичками Роберта Говарда, оттиражированными для московских строителей, моя работа на прессу не завершилась. Позже, в 1993 году, случился еще один забавный эпизодик. К тому времени один из моих знакомцев вдруг резко ощутил себя природным белорусом и, хотя и родился в Москве, ради величия своей подлинной родины переехал в Минск. А там принялся активно писать в местные патриотические издания – естественно, на «беларуской мове». Ну и для статьи о белорусских местах старой Москвы потребовалась ему оригинальная иллюстрация. Упросил. Вот так и вышла в дивном журнале «Беларуская Мінуўшчына» (№ 3–4, 1993) моя картинка к статье «Беларускія слабоды ў Маскве». Что на ней изображено, уж и не вспомню, но – явно нечто белорусское, вроде как времен Иоанна Грозного…

Мне даже некий гонорар тогда начислили – в белорусских инфляционных «зайчиках», любезно конвертировав в менее деревянные российские рубли и переправив с оказией в Москву. Ну а я их целевым образом израсходовал на три бутылочки редкостного питерского «Портера» – легендарного и ни с чем не сравнимого, от пивзавода им. Степана Разина, с 8º крепости и 20% плотности. Больше всё равно бы ни на что не хватило, а кто это пиво пил, меня поймет. Тем и запомнилось…

Настенная роспись в медучилище, 1988 год

art-34

Это единственный большой проект из ранних, от которого что-то сохранилось… Ну, большой как минимум по площади ;-))

Делал я для медиков в подмосковном Ногинске какие-то стенды с наглядной агитацией, и на волне энтузиазма администрация предложила мне сотворить художественную роспись лестничной клетки – само собой, с жизнеутверждающим медицинским сюжетом. Я же предлагал фантастическую тематику… А в результате получилось нечто среднее – руки хомо сапиенса, защищающие хрупкий росток жизни от звездно-космических абстракций. Хотелось, конечно, чего-то более радикального – только подмосковная медицина к радикализму оказалась не готовой. Предлагал еще и витраж на внутреннее окно (то, что слева), но бюджет медучилища не позволил – а жаль!

Размеры росписи – приблизительно 6 метров в длину и 2,5 метра в высоту. Фоткалось всё это на слайд-пленку аппаратом ФЭД-2 с двумя серьезными фотовспышками. Причем пространства для кадра не было никакого, и в результате роспись разложилась на семь(!!!) слайдов, снятых под разными углами, с разным освещением и с разной дистанции. То есть одной картинки не было – а фото, которое вы видите, составлено из семи слайдов. Представьте масштабы работы в фотошопе по совмещению, казалось бы, несовместимого!